обращаясь только к Леониду. Становой почувствовал весь драматизм отношений Юли и своего молодого коллеги. Выслушав девушку, он заметил:

  – Вот почему Фалин вспоминал о куске льда из рассказа Агаты Кристи. Видно, у него уже  давно засела эта мысль…

  – Вы хотите сказать… – догадался Роман. – Я понял. Сейчас много снега. Вместо льда можно использовать снежный ком. На даче горел камин?

  – Да, действительно! – живо откликнулся Леонид. – Артем сказал, что головешки еще и утром тлели. Это посчитали доказательством того, что беседа Фалина с убийцей продолжалась всю ночь. Значит, он раскочегарил камин с умыслом, чтобы быстрее испарилась вода от снежного кома…

  – Все-таки он был настоящий артист, – вздохнула Юля. – Даже смерть свою сумел так обыграть, чтобы все вокруг завертелись… и вспомнили заодно о гибели Марины Потоцкой. Жорж был уверен, что его подставили те, кто убил Марину. А он считал, что ее именно убили. Потому-то и драку вчера затеял, хотел привлечь внимание… Он любил Марину по-настоящему. Мало кто так умеет. – Юля бросила презрительный взгляд в сторону Романа.

        – Юленька, помоги нам  еще  одно дело прояснить, – снова обратился к ней Леонид. – Надо узнать некоторые голоса. Эти записи сделаны в доме Голенищевых. Давай, Рома, найди тот интересный разговор.

          Юля сидела с каменным лицом, пока звучала добытая с ее невольной помощью кассета.

  – Кто они? – спросил Леонид, прослушав странный диалог мужчины и женщины. – Мы с Романом этих голосов не знаем, можем только догадываться.

  – Что же тут знать? – пожала плечами Юля. – Это Инга и Герасим.

  – Я и не сомневался, – пробормотал Роман, обращаясь к Леониду. – Теперь вам все ясно?

  – Мне не ясен мотив, – ответил Становой, задумчиво повертев в руках зажигалку. – А это, между прочим, такая штука, без которой версия рассыпается, как карточный домик. К тому же, совершенно непонятно участие Инги.

        Юля вдруг вспомнила, в связи с чем услышала позавчера о женщине из Полтавы. Именно тогда девушку посетило смутное чувство тревоги и опасности, захотелось даже с кем-то посоветоваться. Но после рассказа Жоржа Юля позабыла о собственных делах.

        Теперь же в ее памяти всплыл и визит Евгении Потоцкой, и разговор Инги  по телефону, неожиданно резанувший Юле слух грубоватой и какой-то затравленной интонацией: «А если к старухе наведалась та самая баба, которая вчера звонила?»

        Леонид посмотрел на бледное, напряженное лицо девушки и обратился к ней с подчеркнутой мягкостью:

  – Вам, Юленька, бояться нечего, но все же надо вести себя очень осторожно. Ни одного лишнего слова, никаких проявлений любопытства. Понимаете? Дня через два, я думаю, все будет закончено, а пока вам надо держаться в глубокой тени. Ни словом, ни взглядом не показывайте своей осведомленности.

  – Может быть, ей лучше вообще не возвращаться в дом Голенищевых? – предложил Роман.

  – Да, хорошо бы, но это будет слишком подозрительно, – вздохнул Становой.

  – А почему, собственно, вы все за меня решаете, господа? – вдруг резко спросила Юля и вскинула свою хорошенькую головку так, что рассыпались небрежно сколотые на затылке волосы, еще немного влажные после ванны. – Кто вы такие? Я вас вообще не знаю. Может, вы вовсе не детективы, а просто бандиты, а?  Почему я должна вам верить?                                                                                                     

            Роман не решался посмотреть на девушку. Он готов был молить ее о прощении за свой невольный обман, но присутствие Леонида его останавливало.

  – Вам придется поверить, Юля, – слегка