она ведь очень молодо выглядела, а со сцены возраст тем более не был заметен. Поэтому Марина до самых последних дней играла не столько возрастных, сколько молодых героинь.
– Значит, Потоцкая была достаточно востребована в «Фениксе»? –осторожно ввернула Ксения, стараясь незаметно перейти к интересующим ее вопросам. – То есть, у нее не было поводов для депрессии из-за творческой несостоятельности, как о том писал этот... Илья... Щуров, кажется?
– Илья Щучинский, – поправила Лиля нарочно сделанную Ксенией ошибку. – Конечно, ни о какой творческой несостоятельности и речи быть не могло. – Лиля закурила сигарету и стала у окна лицом к открытой форточке. – Марина имела достаточно работы в театре. К тому же, у нее были интересные перспективы. Знаете, ее ведь приглашали в Париж преподавать в школе искусств.
– И она собиралась туда ехать?
– Скорей всего, да, поехала бы. Марина была суеверной и не хотела рассказывать заранее. Но я знала об этом от Евгении Константиновны.
– Тогда я не могу представить, что Марина Потоцкая покончила с собой в приливе депрессии и ностальгии по прошлому, – негромко сказала Ксения, глядя в спину стоящей перед окном Лили.
– Я тоже, – откликнулась та, погасив сигарету о край цветочного горшка. –Почти не сомневаюсь, что это было убийство. Только не ясны мотивы. Кому и зачем не терпелось от нее избавиться? Но среди наших доблестных сыщиков не нашлось лейтенанта Коломбо, чтобы это раскопать.
И вдруг в комнате раздался женский голос:
– Не понимаю, почему никто не разобрался с версией ограбления?
Ксения и Лиля разом вздрогнули и обернулись в сторону говорившей. Во время их беседы преподавательская то пустела, то снова в ней кто-то ненадолго появлялся. Сидящие в углу собеседницы и не заметили, как одна из Лилиных коллег – яркая, ухоженная дама лет сорока, задержалась в комнате и прислушалась к последним репликам разговора.
– А, это ты, Клара, – сказала Лиля с некоторой досадой в голосе. – А я тут беседую с журналисткой из Украины. Хочет писать статью о Марине Потоцкой.
– Очень приятно, – улыбнулась Клара. – Кстати, у Марины ведь были и украинские корни, знаете?
– Да.
– В ней много разных кровей было намешано, – вставила Лиля. – Может, потому она и удалась такой красивой и талантливой. Говорят, чем дальше друг от друга появились на свет предки родителей, тем удачней получается ребенок.
– Простите, а почему вы считаете, что Марину Потоцкую могли убить с целью ограбления? – обратилась Ксения к словоохотливой даме. – В газетах ведь писали, что ничего не было украдено, и это подтвердили даже мать и сын.
– Они подтвердили! – снисходительно усмехнулась Клара. – Это еще не доказательство. Алексей мог ничего не знать об украденном, а Евгения Константиновна ведь тронулась умом.
– Клара, оставь свои домыслы при себе, – обратилась к ней Лиля уже с явной досадой.
– А что я такого сказала? – пожала плечами преподавательница. – В конце концов, многие знают, что у Евгении Константиновны были драгоценности, ее фамильные, шуваловские. А где они теперь?
– Евгения Константиновна их продала после смерти Андрея Станиславовича, – сухо ответила Лиля.
– Да быть того не может, – возразила Клара. – Потоцкий умер лет восемь-девять тому назад, а я видела эти драгоценности на старушке где-то в позапрошлом году, когда она выступала на концерте в Большом. Да и Марина их надевала в особо торжественных случаях. Конечно, драгоценностей было совсем немного: колье, серьги и, кажется, еще два-три кольца. Но зато это были настоящие