Историко-приключенческие романы и психологические детективы писательницы Александры Кравченко
Главная
Об авторе
Романы
Стихи
Рецензии
Интервью
Контакты с автором
Контакты
Гостевая
Карта сайта
Наши друзья




 Рейтинг@Mail.ru


– Но в качестве кого я к нему подойду? Опять журналистка, собирающая материал для статьи о Марине Потоцкой?

– Да, это самая безобидная зацепка. Кстати, в беседе вспомнишь, как бы между прочим, сплетню Щучинского о том, что Марина имела контакты с чеченской мафией в Москве. Интересно, как Алексей отреагирует.

– Какое нелепое сочетание: Марина Потоцкая, сама Княжна, – и мафия! –горько усмехнулась Ксения. – Как все изменилось в нашей жизни!.. Когда Марина впервые появилась на экране, у нас в стране и слова-то такого не было – мафия. Ну, разве что в сочетании «сицилийская», А что касается чеченцев, так они мне представлялись этаким добродушно-лубочным народом из веселой старой песенки, которую, помню, напевала бабушка:

                                        Базар большой, а чечен много,

                                          Русска барышня идет, дайте ей дорогу! Так странно бывает, когда на глазах меняется то, что казалось незыблемым... Остаются атрибуты прежней жизни, фильмы, книги, барельефы разные, память, наконец, а жизни той уже нет. Я не говорю, что она была хорошей, но иной, и многие к ней привыкли. Ведь в прежней системе воспитания, или даже глубже – в славянском менталитете – всегда культивировалась духовность, «жалельность», даже где-то слабость. Может, в этом было и лицемерие, потому что люди, которые  воспевали такие ценности, часто их не придерживались. Но воспитательная система срабатывала. Теперь же в моде  –  жесткость, сила, прагматизм, универсальность. Помню, в детстве, читая «Лунную долину» Джека Лондона, я думала: боже, какие же деловые, предприимчивые, универсальные эти американцы! Все умеют делать, все успевают. Аж страшно, как говорится. Хотя герои Джека Лондона – просто дети перед некоторыми современными. Раньше у нас подобный тип человека не поощрялся. Потому в нашем поколении многие и не научились быть такими. Некоторые умеют. А остальные притворяются сильными, ведь стыдно нынче быть слабым. Этому учат с телеэкранов деловые люди и феминистки, об этом – все американские фильмы, да и русские «про бандитов». Вот и получается: с одной стороны – нехватка силы, энергии, знаний, а с другой – нежелание обнаружить свою слабость, стремление «держать фасон». Отсюда – стресс, явный и скрытый, депрессия и прочие прелести. Уж мне-то, как врачу, это хорошо известно.

– Да ты, как я погляжу, не столько врач, сколько психолог и социолог, –улыбнулся Леонид. – Может, я еще буду просить тебя перейти на работу в «Стан». Не смотри так скептически, я не шучу. И не сокрушайся о том, чего все равно не можешь изменить. Лучше подумай, что, если бы не настали эти сумасшедшие новые времена, то мы с тобой, может, и не нашли бы друг друга.

        Слова Леонида согревали Ксению целый день, помогая смягчить многие неприятные впечатления.

      Алексей Голенищев согласился с ней побеседовать, но домой к себе не пригласил, назначил встречу на нейтральной территории –  в небольшом кафе, что располагалось возле дома, в котором жила и погибла Марина. Алексею квартира матери досталась по наследству, и он останавливался в ней, когда приезжал в Москву.

      Высокий молодой красавец, похожий одновременно и на Марину, и на Виктора, окинул Ксению надменным взглядом и сказал, лениво растягивая слова:

  – Я согласился с вами встретиться, но учтите: времени у меня в обрез.

  Она усмехнулась про себя и подумала: ну, а чего же еще могла ожидать провинциальная журналистка, никому не известная, немолодая, скромно одетая? Пусть скажет спасибо, что такой шикарный джентльмен вообще согласился уделить ей