– Роман. Менеджер по рекламе.
– Вот как? И что же, успешно идет рекламный бизнес?
– По-разному.
– Кстати, у меня есть один знакомый в этой области – брат моей подруги. Вот он в рекламном деле собаку съел. Может, слыхали – Влад Ховрин?
– Еще бы, кто же из рекламщиков не знает такого зубра, – усмехнулся Роман. – Ховрин – это величина.
– А вы хотели бы у него работать?
– Хотеть не вредно, – вздохнул Роман. – Но к нему ведь так просто не подъедешь. Нужны рекомендации.
Рука Эльвиры, уже нацелившаяся расписаться на фотографии, застыла в воздухе, и актриса с загадочным видом сказала:
– Если вы сумеете убедить в своих положительных качествах меня, то считайте, что рекомендация у вас в кармане.
Молодой человек изобразил на своем лице благодарную улыбку. Но в этот момент в коридоре послышались чьи-то шаги, и он невольно оглянулся на дверь, боясь пропустить Юлю. Его движение заметила Эльвира и тут же поинтересовалась:
– Вы кого-то ищете? Вам кто-то нужен в театре?
– Дело в том, что я пришел сюда со своей знакомой, она сейчас в реквизиторской, но скоро должна вернуться.
– И кто же эта знакомая, если не секрет? Актриса?
– Нет… то есть, да, по образованию она актриса, но служит домработницей. Она из провинции, и ей сложно устроиться в Москве.
– Особенно, если нет таланта, – с иронией заметила Эльвира. – Я сама из провинции, но домработницей мне быть не приходилось.
Роман вспомнил широко известные слухи о том, что путь Бушуевой к успеху лежал через постельную работу, и едва сдержал улыбку.
– Кстати, я знаю, о какой особе идет речь, – продолжала Эльвира. – Это та девица, которая работает у Голенищевых? Между прочим, Инга Голенищева – сестра Влада Ховрина и моя подруга. Она рассказывала, что эта ваша… гм, знакомая частенько предоставляет свое голое тело в распоряжение начинающих художников… от слова «худо». А в наш театр ее пытался протащить Жорж Фалин, которого я выгнала и который ей в отцы годится. Но сейчас этот алкоголик совсем деградировал и не подходит даже для домработниц.
– А, это тот Фалин, который был женат на Потоцкой? – небрежно спросил Роман. – Они вместе играли в этом театре?
– Да, когда-то она тоже здесь работала, еще при Рославлеве. – Эльвира слегка поджала губы. – Честно говоря, мне очень жаль Потоцкую. Бедняжка хоть и происходила из аристократической семьи, но как актриса была бездарна. Когда старика Рославлева не стало, и в театр пришел прогрессивный человек с новыми идеями, она оказалась просто не у дел.
Роман хотел еще что-то спросить, но тут из коридора вдруг послышался пронзительный мужской голос, переходящий на высоких нотах в фальцет:
– Какого хрена ты тут сидишь, когда я тебя уже полчаса жду на выходе?!
В гримерную вбежал, вытирая вспотевшую лысину, упитанный мужчина лет сорока с небольшим.
– Веня, только без хамства, – строго заметила Эльвира, с угрожающим видом шагнув ему навстречу.
Роман догадался, что лысоватый крепыш – не кто иной, как «прогрессивный человек» Вениамин Цегельник, главный режиссер театра. Быстро оглянувшись, Цегельник обнаружил присутствие постороннего лица и с саркастической усмешкой сказал:
– Понятно. Могла бы отложить это дело на потом. Нам давно уже надо быть в дороге.
– Чего зря волны поднимать? – пожала плечами Эльвира. – У нас еще час времени в запасе.
– Да ты что?! Начало банкета перенесли на пять часов! – воскликнул главный режиссер, выпучив глаза. – А до этой виллы еще доехать надо!