купил... Ты прочно решил здесь обосноваться?
— Я все теперь решил делать прочно. То и получается, что хорошо подготовлено. А сходу, слету — редким счастливчикам удается. Я не из таких. Мне за все приходится платить.
— Видно, жизнь тебя не баловала. Потому ты и стал таким...
— Каким? — Его глаза сузились. — Расчетливым, бездушным?
— Ладно, хватит, заболтались мы, — сказала Нина, чувствуя неловкость. — Пора мне обратно. Осмотрела свое будущее временное жилище, показалась твоим соседям, помогла тебе выиграть пари — и достаточно. Время — деньги. Ведь так говорят деловые люди? Поэтому не теряй на меня больше свое драгоценное время. Оно тебе так же дорого достается, как и все остальное.
Нина решительно шагнула к выходу, но краем глаза успела заметить, как лицо Ярослава опять исказила странная болезненная гримаса.
На обратном пути он вез ее молча, с непроницаемым видом, даже ни разу не повернул голову в ее сторону.
А Нина иногда искоса поглядывала на него, пытаясь уловить хотя бы проблеск интереса и живых чувств на этом снова каменном лице.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Бракосочетание Нины Гаевой и Ярослава Торича отпраздновали в ресторане в узком кругу — всего, включая жениха и невесту — пятнадцать человек.
Нине хотелось, чтобы гостей пригласили еще меньше, или свадьбу не праздновали вовсе. Однако это уже выходило бы за всякие рамки. И без того — она знала — среди знакомых пойдут разговоры о скоропалительности и скромности свадьбы. Чего доброго станут болтать, что пришлось поторопиться из-за интересного положения невесты. «Ну и пусть, — подумала Нина. — Эти разговоры быстро прекратятся. Зато больше не будет вопросов типа: «Ну, сколько еще в девках собираешься ходить?» «Что-то долго выбираешь. Так и старой панной можно стать».
Слава Богу, Василий Федорович, видимо, предупредил гостей, чтобы вели себя спокойно, а потому криков «горько» практически не было. Лишь захмелевшая Катя при поддержке одной из женщин попыталась вспомнить свадебную традицию, но Василий Федорович выразительно глянул на младшую дочь и она умолкла.
Когда заиграла музыка, Ярослав пригласил Нину на первый танец. Катя же, танцуя с Борисом, то и дело оглядывалась на жениха и невесту, подталкивала их и отпускала шуточки, над которыми сама же и хохотала.
Нина вообще не любила танцы по той причине, что во время оных приходилось терпеть объятия мужских рук, иногда чересчур крепкие и пьяные. Она старалась всячески избегать мероприятий с танцами, из-за чего давно уже имела репутацию домоседки и затворницы.
Однако танцевать с Ярославом было легко: он не прижимал ее к себе, не шептал ей в ухо, не выделывал коленца и не наступал на ноги.
Нина отметила про себя, что в танцах он — как и во всем остальном — сама сдержанность. Ее это вполне устраивало.
Несколько раз Нина ловила на себе тревожные взгляды Гаевого и насмешливые — Бори Ильчука. Остальные гости смотрели на нее с плохо скрытым любопытством. К концу вечера Нина уже облегченно вздыхала: слава Богу, кажется, обошлось без инцидентов. Только бурная Катя не давала ей расслабиться, ежеминутно грозя какой-нибудь выходкой. Например, во время общего быстрого танца она вдруг взъерошила волосы Ярославу и воскликнула:
— Славик, не бриолинь волосы, а то Нина говорит, что ты похож на прилизанного клерка!
Подвыпившие гости не обратили внимания на ее выкрик, но Ярослав был явно трезв. Он бросил на Нину быстрый и пристальный взгляд. Прядь волос, упавшая ему на лоб, слегка изменила выражение
