а не  дьяк-крючкотвор  или хитромудрый дворецкий. А то ведь сделаешь один неверный шаг – и обвинят тебя в ереси.

  – Эх, батюшка, даже тебя запугали сподвижники Иосифа Волоцкого, – вздохнул Максим.

            Тут в разговор вступил стоявший чуть в стороне Афанасий. Строго взглянув на племянника, он предостерег его:

  – Не надо бы тебе, сударь мой, на все смотреть лишь со своей колокольни. Иосиф Волоцкий суров в вопросах веры. Да, может, он чрезмерно суров. Но и благочестие его всем известно. Когда был голод в Волоколамской области, Иосиф кормил в своем монастыре семьсот человек, построил там странноприимницу. И в своих посланиях он не только на еретиков обрушивается, но также указывает боярам, чтобы рабов своих питали, одевали, заботились об их душах.

  – Однако же сам он церковное имущество не хочет отдавать, держится за него обеими руками, – криво усмехнулся Максим.

  – Это тебе еретики-нестяжатели нашептали? – гневно сверкнув глазами, спросил Афанасий. – Забудь такие слова и пусть у тебя язык отсохнет, если ты еще раз их повторишь. Одно это высказывание может довести тебя до костра, до виселицы. Да и нет правды в твоих словах. Церковное имение Иосифу нужно не для собственного блага, а чтобы творить богоугодные дела. Помни это.

  – Ну, хорошо, пусть будет так, – пожал плечами Максим и посмотрел на отца и дядю таким взглядом, каким взрослый смотрит на ребенка, желая утешить его и  соглашаясь с ним для вида.

  – Будь осмотрительным не только ради себя, но и ради сестры, – слабым голосом попросил Даниил Васильевич. – Поклянись, что всегда будешь защищать Вареньку.

  – Клянусь, отец, – твердо ответил Максим. – Перед тобой, перед дядей, перед памятью матери, перед  Богом клянусь.

  – Поскорей выдай замуж ее за Никиту Числова, – скривившись от боли, прошептал старый князь.

  – Обязательно. И только за Никиту, – пообещал ему сын.

        Затем Даниил Васильевич попросил Максима оставить его вдвоем с Афанасием. Выйдя из спальни, молодой князь с тоской подумал, что отец остался наедине с братом-священником, чтобы исповедаться перед смертью. После Афанасия была призвана Варя. Затем, когда плачущая дочь вышла от отца, к нему направили лекаря с помощником. Больной был уже очень слаб, но врач утверждал, что князь проживет еще несколько дней.

        Ночь прошла беспокойно; Варя, Максим и их дядя почти не спали, попеременно охраняя тревожное полузабытье страдальца. Под утро, когда Даниил Васильевич, наконец, успокоился и задремал, отец Афанасий убедил племянников пойти  немного