прибытии в Турин семейство Лонтани немедленно предстало перед герцогом Савойским. Внимательно осмотрел он всех троих. Чезаре и Франческа  стояли с испуганным видом, смиренно потупив глаза. Видно было, что в молодости они были хороши собой, но теперь годы и пережитые испытания согнули их спины и проложили глубокие морщины на лицах.

  С особым интересом смотрел герцог на Лавинию. Кроме нее он наметил еще двух кандидаток в невесты Руджиеро и теперь сравнивал ее с ними. Герцог утверждал, что по внешнему виду каждой девушки может определить добродетельна она или нет. Взглянув на Лавинию, он решил, что она выглядит гораздо добродетельнее и благороднее, чем две другие девицы. Ее стройная фигура, горделивая осанка, длинные тонкие пальцы, которыми она нервно теребила платок, делали ее похожей не на дочь аптекаря, а на девушку знатного происхождения. Лицо Лавинии, насколько герцог мог судить о женских лицах, показалось ему миловидным. Тонкие блестящие волосы были изящно убраны, что также свидетельствовало о прирожденном вкусе. В целом герцог остался доволен осмотром ее внешности. Единственное, что пришлось ему не по нраву — Лавиния была, по мнению герцога, слишком худа и бледна, а он любил только пышнотелых красавиц. И все же он остановил свой выбор на ней.

  — Итак, синьоры, — заговорил герцог, переглянувшись с Гвидо Веспи, — вы уже знаете, по какому делу вызваны сюда?

  — Да, ваша светлость, — наклонив голову, ответил Чезаре Лонтани.

  — И вы не будете возражать? — спросил герцог с ироничным смешком, но тут же, увидев смущение своих собеседников, добавил: — Но я, конечно, шучу. Кто же станет возражать против справедливого решения! Ведь это справедливо — вернуть вам то, что было у вас украдено, не так ли?

  — О, ваша светлость, мы не знаем, как благодарить вас! — воскликнула Франческа Лонтани. — Смели ли мы надеяться, что за нас заступится такой могущественный, такой справедливый человек как вы!

  — Отныне мы ваши преданные слуги до конца наших дней, — тихо добавил Чезаре.

  Герцог опять переглянулся с Гвидо Веспи и спросил, обращаясь к Лавинии:

  — А вы, синьорина? Что вы думаете обо всем этом?

  Лавиния взглянула на герцога, блеснув своими большими темными глазами и тут же их опустив.

  — Ну так что же, синьорина? Или вы немая?

  Лавиния судорожно глотнула, быстро затеребила в руках платок и едва слышно ответила:

  — Все так неожиданно... Я не знаю, что сказать, ваша светлость.

  Герцог довольно хмыкнул, услышав ее голос, и после некоторого молчания изрек:

  — Надеюсь, вы понимаете, что для удачного осуществления этого справедливого дела от вас требуется одно — скромность. Вы никому ничего не должны говорить, как бы вас ни расспрашивали. Во всем полагайтесь на наши советы, которые будет вам передавать синьор Гвидо Веспи. Всё, синьоры, можете идти. Я доволен знакомством с вами.

  Когда они вышли, герцог обратился к Гвидо Веспи:

  — Ну, как  она тебе показалась?

  — Мне-то она сразу понравилась, синьор. Иначе я бы просто не решился представить ее вам.

  — Недурна... хотя, конечно, и не красавица. Ей бы поправиться да порозоветь... А, впрочем, это от нее не уйдет. Станет жить богато... Зато уж, судя по всему, девушка она добродетельная и воспитанная. Те две девицы против нее выглядят как кухарки или трактирные девки.

  — Да, в ней чувствуется благородное происхождение. Кто знает, может, ее предки и в самом деле были провансальскими рыцарями. Но понравится ли она нашему капитану? Я уже начал сомневаться. Ему бы девицу поразвязней и побойчее.

  —