крепкое вино сильно ударило в голову.

  — Вы, кажется, оскорбили моего уважаемого друга? — обратился он к Руджиеро, сопровождая свои слова воинственными жестами. — Вы сказали, что он плохо владеет мечом? Зато я и мои люди делаем это прекрасно! Но на таких, как вы, я не стану и оружие поднимать. Я вот этим разобью вам голову!

  Схватив со стола тяжелый кубок, барон фон Хартвальд размахнулся им, целясь в графа, но тут на его руке повис, перегнувшись через стол, Игнацио Бьяндрате: он был самым трезвым в компании и понимал, чем грозит эта ссора.

  Тотчас к их столу с воплями прибежал Толстый Гульельмо и вслед за ним все трактирные слуги. Немногочисленные посетители трактира сбились в кучу; страх в них боролся с любопытством.

  Уголино, предвидя, какой оборот принимает дело, и сам стал помогать брату удерживать баварца. Бертольдо Збалио, в свою очередь, тащил к выходу другого гостя — того, который отведал кулак Руджиеро и теперь, воспламененный вином, жаждал отомстить.

  — Держите покрепче своего злого быка! — крикнул Орландо, смеясь. — Да смотрите, чтобы у вас штаны не лопнули от натуги!

  Услышав такую насмешку, Хартвальд даже протрезвел. Окинув всю компанию графа яростным взглядом, он прошипел сквозь зубы:

  —  Мерзавцы, вы еще попадетесь мне в руки.

  Уголино, между тем, продолжал увещевать Хартвальда, постепенно уводя его к выходу:

  — Не обращайте внимания, барон, капитан и его люди просто шутят. Здесь, в Савойе и Пьемонте, это никого не удивляет.

  Наконец, сопровождаемая хохотом графа и его товарищей, компания барона Бьяндрате покинула трактир. У двери, однако, Уголино остановился и, повернувшись к графу, сказал:

  — Напрасно вы так разговаривали с бароном фон Хартвальдом. Он имеет большое влияние в империи, а у нас ведет дела с графом Аккайа.

  — Вернее сказать, с вами, барон, — возразил Руджиеро. — Ведь за графа Аккайа все решаете вы.

  — Как бы там ни было...

  — Как бы там ни было, но баварец сам затеял ссору, — перебил граф. — И мог бы здорово поплатиться за это, если бы не ваше  вмешательство, барон. Поэтому пусть проспится и отблагодарит вас.

  Эта своеобразная похвала из  уст врага звучала как насмешка, и барон ушел, кусая губы, бросив на ходу:

  — Он в долгу не останется!

  А тем временем бедный Джанни Виллани, не чуя ног, примчался на постоялый двор. Дождавшись возвращения Джотто, рассказал ему о своем приключении и вечером того же дня, опасаясь дальнейших неприятностей, отправился из Турина домой, во Флоренцию. Он полагал, что только его собственная быстрота и неуклюжесть преследователей спасли его от жестокой расправы. Юноша подгонял коня, стремясь поскорее покинуть пределы Пьемонта, и не подозревал, что двумя часами раньше по этой же дороге проехал, направляясь в Геную, небольшой отряд во главе с графом ди Темпесто, с которым Джанни так нелепо и неведомо для себя разминулся в Турине.

ГЛАВА ВТОРАЯ

  Происшествие в «Золотом олене» немало позабавило герцога Савойского и он несколько раз заставлял своего ближайшего друга и советчика Гвидо Веспи пересказывать эту историю, которую Гвидо перед тем во всех подробностях разузнал у хозяина трактира Толстого Гульельмо.

  У герцога были основания радоваться каждой новой стычке между Руджиеро ди Темпесто и Уголино Бьяндрате, так как только в капитане Пьемонта видел он силу, способную противостоять все возраставшему натиску Бьяндрате и его приспешников.

  Нет, не за себя боялся герцог: он знал, что покуда жив и находится в здравом уме, барону его не одолеть.