Великий князь, покорив Новгород, вывез оттуда посадницу Марфу Борецкую и других опасных заговорщиков, а многих казнил. На беду Алексея Демидовича, его родная сестра Екатерина была замужем за родственником Борецких Федоровым, который воевал против Московского князя и погиб в бою, не покорившись. Овдовевшая боярыня бежала из своего разоренного дома к брату в Москву, и Алексей дал ей приют. Узнав об этом, великий князь заподозрил боярина Поливанова в сношениях с новгородскими заговорщиками, – тем более, что в войне против Новгорода Алексей Демидович не участвовал, уезжал в это время с посольством в Литву. И, хотя Екатерина вскоре ушла из братниного дома в монастырь, приняла постриг, это не сняло с Поливанова подозрений в укрывательстве непокорных новгородцев. Боясь усугубления княжеской опалы, Поливанов поспешил перебраться с семьей из Москвы в свою деревеньку под Боровском, чтобы быть подальше от столичных распрей. В этом тихом месте и родилась третья дочь Поливановых, названная Любовью. Малышка напоминала зеленоглазого ангела, и сестры играли с ней, как с куклой.

    Семье невесело жилось в деревеньке, только приезды Романа Мануиловича скрашивали тоску. Шурин Алексея Демидовича не попал в немилость благодаря покровительству великой княгини, митрополита и влиятельного дьяка Курицына.

      А через несколько лет, когда старшим девочками было по двенадцать, в округе начался мор, поражавший прежде всего детей. Вера и Надежда разом заболели и вскоре умерли. Шестилетняя Любаша почти чудом осталась жива. Горе так надломило здоровье Софии Мануиловны, что больше она уже не могла рожать детей. Любаша осталась единственным и бережно лелеемым ребенком бояр Поливановых.       

        Постепенно они все чаще  осмеливались приезжать в Москву и жить там в своем скромном доме на окраине. Хоть и не по душе было Алексею Демидовичу вести жизнь неприметного и безобидного тихони, который ни во что не вмешивается и никому не попадается на глаза, однако ради жены и дочери приходилось надевать такую личину, дабы не нажить врагов и снова не навлечь княжеский гнев.

      Так и росла в тишине и неприметности Любаша, которую связывали с внешним миром лишь заботы дяди Романа, научившего племянницу читать, беседы с родителями, да дружба с Лизой Шетневой.

        Когда полтора года назад Роман Мануилович умер, для Любаши это была не просто потеря близкого родственника; перед девушкой словно захлопнулось окно в далекие страны и героические времена, о которых  рассказывал ей ученый книжник Роман. От дяди