проворчал строгий брат. – Не обязательно самой заходить в комнату, где собрались молодые мужчины.

                  Максим  наспех попрощался с гостями и ушел, уводя за собой сестру. Краем глаза он успел заметить, как Варвара метнула томный взгляд в сторону итальянца. Он решил про себя, что надо бы поскорее выдать ее замуж за Никиту Числова, – уж слишком явно и откровенно она созрела для замужества, опасно долго держать ее в девках.  Максим, как и его отец, как и недавно умершая мать, не мыслил иного жениха для Вари, кроме Никиты.

                  Князь Даниил Васильевич Раздольский лежал в своей опочивальне на другом конце дома, куда не долетал шум, производимый захмелевшей компанией. Впрочем, старый боярин не осуждал Максима и его друзей за молодечество;  он и сам отличался в юности веселым и буйным нравом. Но горячая удаль всегда сочеталась в нем с рассудительностью.

          Много лет назад его отец, Василий Путивлец, гордо называвший себя потомком Рюриков, поспорил с окатоличенным  литовским паном из-за поместья  и  вскоре был предательски убит. Даниил чудом избежал такой же участи. Несмотря на свою молодость, он здраво рассудил, что на родной земле Черниговского княжества ему не  жить:  ведь противник его отца был могущественный воевода, друг самого кардинала Збигнева Олесницкого, имевшего огромное влияние на короля Казимира. Твердо державшийся православной веры боярин Даниил бежал в Московию, где вскоре его храбрость и воинские таланты были по достоинству оценены.

      В Киеве у Даниила оставался старший брат, священник Афанасий. Он не хотел уезжать из древней столицы русичей, потому что выполнял там тайную миссию: был основателем первого киевского «братства», как называли себя впоследствии  распространившиеся общины горожан, что защищали православную веру от насаждаемого из Польши католичества.  «Братчики» тайно собирались для богословских бесед, читали Святое писание, вносили пожертвования в общую казну и содержали на эти деньги свои больницы и школы.  В братства вступали потомки русичей, да и некоторые православные литовцы, что не хотели покориться высокомерным шляхтичам.

      Но через пятнадцать лет после отъезда младшего брата Афанасий Васильевич тоже оказался в Москве. Случилось это, когда ставленник польского правительства воевода Гаштовт казнил последнего киевского князя Михаила Олельковича и его друга князя Ольшанского. Вместе с ними едва не пострадал князь Федор Бельский. Спасаясь от верной гибели, он бежал к Московскому государю Ивану III, которому казненный