боярина зовут?

  – Он не спесивый, а очень даже скромный. Вот дружок его князь – гордец, каких мало. А этот парень добрый, благочестивый… но только мне его никогда не заполучить.

  – Да кто же он, скажи, наконец?

          Но в этот миг истошные женские вопли раздались со стороны ворот и заставили девушек вздрогнуть, отвлечься от интересной беседы. Разом вскочив со скамьи, Лиза и Любаша кинулись на этот звук, к которому теперь примешивался шум на улице, отделенной от боярского двора высоким забором. Навстречу подругам бежала Любашина мамка Пелагея Кондратьевна. Глаза у нее были совершенно безумные, платок сбился со лба, открыв растрепанные седеющие волосы. Боярышня никогда не видела свою мамку такой перепуганной, и сама не на шутку испугалась.

  – Там… там… – кричала Пелагея, показывая дрожащей рукой в сторону улицы, – там разбойник этот… боярин Голтеев со своими холопами… невинного человека бьет, а заступиться некому. Любашенька, попроси своего батюшку, чтобы приказал дворовым заступиться! Они же без приказа не осмелятся против Голтеева пойти!..

      Мамка хватала боярышню за руки и с мольбой заглядывала ей в глаза.

  – Батюшка спит, он хворает,– растерялась Любаша. – Давай я сама прикажу.

  – А что там за человек, о котором ты просишь? – спросила Лиза и кинулась к забору, к тому месту, где доска  была прибита некрепко, и можно было ее отодвинуть, выглянув  на улицу.

        Любаша хотела бежать к воротам, желая как-то вмешаться в события, но мамка ее остановила:

  – Нет, голубушка, нельзя тебе на улицу, не положено! Лучше разбуди батюшку, попроси… А тебе нельзя со двора…

        В Пелагее страх за избиваемого человека боролся с рабски усвоенной подчиненностью обычаям. Боярышня поняла, что человек, о котором ее мамка так беспокоится, – не простой прохожий. Любаша и сама растерялась не меньше Пелагеи, но тут раздался звонкий голос Лизы:

  – Теперь Власу Голтееву не поздоровится! Появился его заклятый враг!

          Любаша кинулась к забору и стала рядом с подругой, наблюдая через дыру между досками за уличным сражением. А Пелагея вместе с двумя дворовыми слугами выбежала за ворота, чтобы находиться поближе к событиям.

          Картина, которая открылась взору Любаши, заставила содрогнуться девушку, редко выходившую за пределы  боярского двора.

          Прямо посреди улицы, где размокшая от весенних дождей земля наплывала на доски старой деревянной мостовой, четверо дюжих парней, окружив одного человека, били его кулаками, пинали ногами, хватали за одежду и тащили за собой. Рядом